Чернобыль: эвакуация была страшнее радиации

Во-первых, среди авторов проекта была убеждённость в абсолютной безопасности атомных электростанций. Так, один из них Президент АН СССР академик А. П. Александров говорил, что РБМК можно ставить хоть на Красную площадь, так как опасности от него не больше, чем от самовара. Во-вторых, допущенные многочисленные нарушения правил эксплуатации реактора. Очередной эксперимент привёл к катастрофе.

Самое страшное, более того, преступное – утаивание властями в течение длительного времени происшедшего и откровенная ложь. Вспомним, что первыми забили тревогу Швеция, Польша, другие страны, зафиксировавшие высокий уровень радиации. Руководство СССР долгое время замалчивало сам факт и подлинные масштабы трагедии. Выступление по телевидению Генсека Михаила Горбачёва о взрыве на станции состоялось спустя почти три недели после катастрофы. В результате, своевременно не принимались соответствующие решения по минимизации последствий аварии. Объективная информация не доводилась до широкой общественности.

Как всё это выглядело на местах? Вспоминаю один из майских дней, когда нас, представителей различных областных служб, внезапно собрали в зале облисполкома (я тогда работал заместителем заведующего Брестским областным отделом образования) и объявили, что в республике проводятся крупные учения по гражданской обороне. В ходе их всё население Брагинского, Хойникского и Наровлянского районов Гомельской области должно быть эвакуировано в Ляховичский, Ганцевичский и Брестский районы соответственно. Перед нами была поставлена задача — организовать приём и расселение людей в летних оздоровительных лагерях, среди местного населения. Правда, к концу того же дня «учения» были отменены. Без всяких объяснений.

Жители моей родной деревни, как позднее рассказывали родители, догадывались о том, что что-то произошло в Чернобыле. Каждый день один за другим в сторону Чернобыля и обратно шли вертолёты. С отселением тоже долгое время было неясно. Будучи практически каждый день на телефонной связи (она не всегда функционировала), от родителей слышал: «Говорят, что отселяют», назавтра: «Нет, не отселяют». Лишь через полтора месяца было принято решение о значительном расширении зоны отторжения и дополнительном отселении жителей десятков населённых пунктов.

Причём, это было не последнее отселение.
Сама процедура эвакуации была достаточно болезненной. Было сказано, что пенсионеры могут уезжать к детям, кто куда сможет. Остальные жители моей деревни были разделены на три части и эвакуированы в различные районы Гомельской области.
Эвакуация была страшнее радиации. Радиация не ощущалась, она не имеет ни запаха, ни цвета, ни вкуса. Ощущалась лишь сухость во рту и металлический привкус. При эвакуации люди оставляли навечно малую родину, свои дома, огороды, подворье, всё то, во что они на протяжении всей своей жизни вложили свой труд, свою душу и сердце. Именно при отъезде я впервые увидел плачущего отца, инвалида войны 1-й группы, который закрыл за отъезжающей машиной калитку и отказался уезжать.

Приехал в Брест через пару недель. Выделенные денежные компенсации никак не могли компенсировать людям понесённых моральных и материальных потерь. Чтобы понять происшедшее, оценить масштабы трагедии, всё это надо было пропустить через себя.
Выехав из Бреста за своими родителями на микроавтобусе РАФ, взял с собой в военном кабинете одной из школ полевой армейский дозиметр ДП-5. Других приборов радиационного контроля для использования в быту в то время не было. Этот дозиметр, регистрирующий лишь высокий уровень радиации и предназначенный для применения в случае ядерного взрыва, при подъезде к Брагину зашкалил.

При всём этом полтора месяца в зоне сильного радиационного загрязнения активно проводились сельскохозяйственные работы, как на колхозных землях, так и в личном подворье. Вот уже который год всходит посаженный родителями в начале мая 86-го года на собственном огороде картофель. Кстати, земли отселённых территорий ещё несколько лет силами соседних колхозов засевались, убирался выращенный урожай. Как он использовался, можно только предполагать.

Повсеместно проводились первомайские демонстрации, на открытом воздухе уроки физкультуры в школах. Из известных событий: в Киеве стартовала велогонка Мира. Отказ некоторых команд от участия на первых этапах по загрязнённой территории Украины расценивался как трусость. Вспоминается публикация в газете «Известия» в июне 86-го года заметки о футбольном матче Брагин – Хойники, о мужестве парней, которые, несмотря на сложившуюся ситуацию, с участием большого количества зрителей выявляли сильнейшего на футбольном поле. Такое вот «мужество», порождённое невежеством и отсутствием правды о Чернобыльской катастрофе. Всё это привело к тому, что взрослые и дети через воздух, продукты питания получали большие дозы радиации. Сокрытие правды о масштабах катастрофы и степени её негативных воздействий на людей крайне негативно сказалось на их здоровье.

Не были в полной мере приняты меры медицинского характера. В частности, не были своевременно проведено йодное замещение. Поляки всё это своевременно сделали, наши же власти в это время утверждали, что ничего страшного не происходит. Период полураспада йода – 131, который в радиационном выбросе составил 20%, равен 8 дней. Время было упущено. Как результат, все после чернобыльские годы число заболевших узловым зобом, раком щитовидной железы, другими заболеваниями эндокринной системы резко возросло. К примеру, если в 1985 году рак щитовидной железы диагностировался у 14 взрослых, то в 2012 году этот печальный список пополнили 191 взрослый и 21 подросток. Рост более чем в 15 раз. Это только в Брестской области.

Нельзя не сказать о позиции отдельных местных руководителей. Так, на мои попытки узнать относительно выделения жилья родителям мне передали, что тогдашний первый секретарь обкома партии Е. Соколов велел, чтобы ни одного чернобыльца в Бресте не было. При встрече с председателем горисполкома мне было заявлено: «Вам дали деньги». На предложение принять эти деньги и в течение 24 часов эвакуироваться с семьёй в любую точку страны ответил отказом.
Тема Чернобыля и сейчас не теряет актуальности. К сожалению, и сегодня информация о масштабах катастрофы и степени её негативного воздействия на здоровье людей далеко не полная. Не вся правда о происшедшем открыта и обнародована.

Это недопустимо, ибо последствия Чернобыля затрагивают не только судьбу, но и здоровье абсолютного большинства населения нашей страны. С сожалением приходится констатировать, что правящий режим делает многое для того, чтобы эта тема звучала как можно меньше. Недостаточно публикаций тех, кто был не только свидетелем, но и непосредственным участником ликвидации последствий катастрофы. Исключением является книга «Сразу после Чернобыля», написанная проживающим в Бресте полковником КГБ в отставке Алексеем Захаровичем Кривошеиным, возглавлявшим в зоне в начальный период ликвидации последствий аварии военную контрразведку и находившимся в эпицентре происходивших событий. Книга несёт правду о чернобыльской трагедии, конкретно, подробно, детально, через призму совести и человеческой боли рассказывает о событиях в зоне. Но эта прекрасная книга издана на средства автора тиражом … 55 экземпляров.

Аналогичная судьба постигла его книгу «Чёрная быль. Записки военного контрразведчика». Не имеют возможности интересующиеся проблемой прочесть книги активного ликвидатора Анатолия Калачёва «Мой Чернобыль», Александра Эсаулова «Летопись мёртвого города», Николая Щербака «Чернобыль», других немногочисленных авторов по этой тематике. Почему бы на белорусских каналах не организовать цикл передач о жизни, нуждах проживающих на территориях радиационного загрязнения. Скажем, в рамках программы «Открытый формат».

Об отношении властей к чернобыльской проблематике свидетельствуют такие факты, как невозможность зарегистрироваться в своей стране общественному объединению чернобыльцев (зарегистрировано в Киеве), проблемы с ежегодным проведением «Чернобыльского шляха». Последняя акция властей, как её справедливо назвал А. Кривошеин, «ликвидация ликвидаторов» в ходе, так называемой, перерегистрации. Чернобыльцы лишены тех небольших льгот, которые они имели. Хотя, по сути, это не льготы, а компенсация за потерянное здоровье. И не ледовые дворцы следовало бы строить, не дожинки, базары и парады проводить, а направить ресурсы на реализацию научно-обоснованной программы минимизации последствий катастрофы и укрепление здоровья нации.

ucpb.org